Неточные совпадения
— Нет, отнесись к этому серьезно! — посоветовал Лютов. — Тут не церемонятся! К доктору, — забыл фамилию, — Виноградову, кажется, — пришли с обыском, и частный пристав
застрелил его. В затылок. Н-да. И похоже, что Костю Макарова зацапали, — он там у нас чинил
людей и жил у нас, но вот нет его, третьи сутки. Фабриканта мебели Шмита — знал?
— Как скажете: покупать землю, выходить на отруба, али — ждать? Ежели — ждать, мироеды все расхватают. Тут —
человек ходит, уговаривает: стряхивайте господ с земли, громите их! Я, говорит, анархист. Громить — просто. В Майдане у Черкасовых — усадьбу сожгли, скот перерезали, вообще — чисто! Пришла пехота,
человек сорок резервного батальона, троих мужиков
застрелили, четырнадцать выпороли, баб тоже. Толку в этом — нет.
С плачем раскаяния и с неистовыми жестами она затрещала (по-французски, разумеется), что письмо она тогда взрезала сама, что оно теперь у Ламберта и что Ламберт вместе с «этим разбойником», cet homme noir, [Этим черным
человеком (франц.).] хотят зазвать Madame la generale [Генеральшу (франц.).] и
застрелить ее, сейчас, через час… что она узнала все это от них и что вдруг ужасно испугалась, потому что у них увидела пистолет, le pistolet, и теперь бросилась сюда к нам, чтоб мы шли, спасли, предупредили… Cet homme noir…
В каком-то большом городе — не то в Москве, не то в Петербурге — офицер
застрелил, «как собаку», штатского, который в ресторане сделал ему замечание, что порядочные
люди к незнакомым дамам не пристают.
— Неужели ты не понимаешь, что из-за этого только одного можно
застрелить себя? Ты не понимаешь, что может быть такой
человек, один
человек из тысячи ваших миллионов, один, который не захочет и не перенесет.
Приехавшие дачники были очень добрыми
людьми, а то, что они были далеко от города, дышали хорошим воздухом, видели вокруг себя все зеленым, голубым и беззлобным, делало их еще добрее. Теплом входило в них солнце и выходило смехом и расположением ко всему живущему. Сперва они хотели прогнать напугавшую их собаку и даже
застрелить ее из револьвера, если не уберется; но потом привыкли к лаю по ночам и иногда по утрам вспоминали...
В Петербурге убили царя, винят в этом дворян, а говорить про то запрещают. Базунова полицейский надзиратель ударил сильно в грудь, когда он о дворянах говорил, грозились в пожарную отвести, да
человек известный и стар. А Кукишева, лавочника, — который, стыдясь своей фамилии, Кекишевым называет себя, — его забрали, он первый крикнул. Убить пробовали царя много раз, всё не удавалось, в конец же первого числа
застрелили бомбой. Понять это совсем нельзя».
—
Застрелю, сволочь, — хрипло сказал Яков, вытягивая руку с револьвером, —
человек повернул к нему широкое лицо и пробормотал...
Кто заставляет в осенние дождь и слякость таскаться с ружьем (иногда очень немолодого
человека) по лесным чащам и оврагам, чтоб
застрелить какого-нибудь побелевшего зайца?
Этот господин, не зная о моей дружбе с Шушериным, вдруг за обедом говорит Языкову; «Слышали ли вы, что ваш знакомый молодой
человек, Аксаков,
застрелил себя на охоте и тут же умер?» Шушерин был так поражен, что всех перепугал.
Как будто нигде ни на что не стало хозяина. Мое сделалось чужим, чужое — моим. Чуть опрокидывалась повозка, солдаты бросались ее грабить. Повсюду появились люди-шакалы, вынюхивавшие добычу. Мне впоследствии рассказывали, — мародеры нарочно производили по ночам ложные тревоги и, пользуясь суматохою, грабили обозы. Во время обозной паники на реке Пухе два казака бросились ломать денежный ящик понтонного парка; фельдфебель
застрелил из револьвера одного казака, ранил другого и вывез ящик…
Спервоначалу-то думали — морочит: «Как же можно ему
человека застрелить», этак, знаешь, думаем.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву
застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем
человека. Он задумался на мгновение.
— Нечего оттягивать! Сейчас тут и
застрелить негодяя, куда еще водить его? — кричали
люди.